В трех шагах от тайны "Курска"

     По опросам ВЦИОМ, две трети россиян (68 процентов) серьезно сомневаются, что мы узнаем правду о "Курске". Действительно ли мало шансов установить подлинную причину случившегося или она уже известна специалистам, но от общественности ее скрывают? На вопросы "Российской газеты" отвечает старший следователь по особо важным делам Главной военной прокуратуры подполковник юстиции Артур ЕГИЕВ, в чьем производстве находится дело о катастрофе АПЛ "Курск".
     Мы ведем разговор в здании Главной военной прокуратуры, в служебном кабинете Артура Егиева, использовав его приезд в Москву из затянувшейся командировки на Север. На стене - двухметровая схема, чем-то напоминающая план проведения больших учений. Но тут другое: структура, основные фигуранты и дерево целей, если применимо это понятие к целям уголовного расследования. Разглядывать схему некогда, но и беглого знакомства достаточно, чтобы понять, сколь масштабные задачи стоят перед следственной группой.

     - Первоначально выдвигалось шестнадцать рабочих версий, некоторые из них разделялись на подверсии. А у каждого следователя, хоть он и оценивает все имеющиеся в деле доказательства, есть свои внутренние убеждения, то, к чему он подсознательно склоняется. Важно не пойти на поводу у этих ощущений, а всесторонне и полно отрабатывать все версии, планомерно сужая поиск причины катастрофы.

     - Вам это удалось?

     - К началу прошлого года у следствия остались три версии, которые ранее озвучивались. Каждая из них имела право на жизнь, так как на тот период, не осмотрев корабль, мы не могли однозначно опровергнуть ни одну из них.

     - Остальные тринадцать к этому времени были признаны несостоятельными?

     - Да. В том числе и версия боевого поражения "Курска" кораблями Северного флота.

     - А роковой случай на учениях украинских сил ПВО в Крыму осенью прошлого года не поколебал вашей уверенности?

     - И не мог поколебать. Потому что, согласно плану учений кораблей Северного флота, их первый этап (ракетные стрельбы) завершился 11 августа, а двенадцатого - отрабатывались торпедные атаки подводными лодками. Это разные дни. Двенадцатого ни один надводный корабль, включая крейсер "Петр Великий", не стрелял. Кстати, вскоре после трагедии следствием была назначена инвентаризация оружия и боезапаса всех кораблей Северного флота, принимавших участие в учениях. Проверку производили незаинтересованные специалисты Главного ракетно-артиллерийского управления Минобороны. Был вскрыт ряд несущественных для нашего дела недостатков. Но все оружие и боезапас находились в наличии, несанкционированных стрельб или запусков ракет не установлено.

     - И столкнуться с "Курском" наши корабли не могли?

     - Эту версию отрабатывали долго и тщательно. Были предприняты исчерпывающие, на наш взгляд, следственные мероприятия.
     С участием водолазов произведены осмотры корпусов всех кораблей, принимавших участие в учениях, в том числе и подводных лодок. Были допрошены в качестве свидетелей командиры и члены экипажей, осмотрена вахтенная и иная служебная документация кораблей. Много времени заняло изучение вместе со специалистами навигационных журналов, в которых отражается местонахождение корабля на определенные промежутки времени.
     Установлено: в момент гибели "Курска" ближайший корабль находился на удалении свыше сорока километров - измерения проводились в кабельтовых, поэтому при переводе цифры немного разнятся. Таким образом, по этому направлению доказательства представлены тремя несвязанными группами аргументов: данными навигационных журналов (корабли находились в других местах), допросами личного состава (столкновения не могло произойти незаметно для личного состава), третий момент - самый объективный - осмотр днищ всех кораблей с участием водолазов.

     - А как вам удалось доказать, что это не был теракт или диверсия? Может, чьи-то счеты с жизнью, месть за Чечню или того больше - зловещий привет от бен Ладена - увертюра к атаке на небоскребы?

     - Одна из рабочих версий о нештатной ситуации в первом отсеке не исключает этих вопросов. У нас нет однозначных доказательств, что такого не было. Однако произведенными следственными (и оперативными) мероприятиями не добыто каких-либо сведений, которые позволили бы говорить о совершенном теракте или диверсии. Замечу, что это разные преступления. Кроме того, к настоящему времени, когда следователями и специалистами осмотрена большая часть крейсера, на наш взгляд, в деле появились веские аргументы, опровергающие версию о теракте.

     - Просочилась информация, что еще до подъема "Курска" прокуратурой было допрошено более тысячи человек. Тут нет преувеличения?

     - Это действительно так. В первую очередь были допрошены, как я уже говорил, участники учений, а также должностные лица и дежурные офицеры штабов дивизии, флотилии и Северного флота. Мы не выпустили из поля зрения ни одного человека, который участвовал в организации, подготовке или проведении учений.

     - И адмирал Попов в том числе?

     - Все. И командующий флотом, и начальник штаба, и командующие флотилиями, руководители боевых упражнений. Следствие работало основательно, и, должен отметить, во многих вопросах мы находили понимание со стороны командования флота. Позиции адмиралов Попова и Моцака были однозначны - запросы прокуратуры о предоставлении документов или явке свидетелей должны выполняться точно и в срок.

     - Тайну гибели "Курска" в некоторых изданиях "открывали" по многу раз. Особенно памятен пассаж о том, что командир "Курска" Геннадий Лячин якобы донес на берег об аварийной торпеде, но не успел от нее избавиться. А флотское начальство, мол, такой факт замалчивает...

     - Этот вопрос был отработан еще год назад. Была изучена и в процессуальном плане осмотрена вся необходимая документация (вахтенные журналы, журналы учета событий, журналы регистрации входящих и исходящих телеграмм) того учреждения, что отвечает за связь с подводными лодками. Изъяты все телеграммы и донесения (а они учитываются строго по номерам) с подводных кораблей Северного флота, в любых режимах выходивших на связь 11 и 12 августа. Кроме того, об обстоятельствах выхода на связь подводной лодки "Курск" в указанные дни были допрошены все дежурные и вахтенные офицеры и мичманы. Следствием восстановлена хронология событий и действий различных должностных лиц и кораблей, но такого донесения не было.

     - А на чем основано утверждение вице-адмирала Моцака в "Известиях", что позывной "Курска" якобы трижды фиксировался в эфире - уже после взрывов на его борту?

     - Этот эпизод нами также исследован. Действительно, ряд матросов и офицеров постов наблюдения и связи, в обязанности которых после катастрофы входил вызов подводной лодки по открытой связи, якобы слышали, что кто-то откликался позывным "Курска". Нами с участием специалистов это было оценено как наложение позывных. Скорее всего, выдавали желаемое за действительное...

     - Зачем об этом спустя полтора года понадобилось говорить Михаилу Моцаку? Ведь уже объясняли это тем, что матросы, возможно, хотели отличиться.

     - Не буду комментировать слова вице-адмирала, тем более что я их не слышал. Только поясню, что к тому времени, когда якобы фиксировались эти "сигналы", лодка была на грунте уже от шести до двенадцати часов и выйти на связь не могла. В деле имеются показания специалистов флота с предположением, что это "работало" иностранное разведывательное судно. Кстати, нами были подготовлены и направлены международные ходатайства об оказании правовой помощи в ряд стран, корабли которых, по мнению специалистов, могли находиться двенадцатого августа в Баренцевом море.

     - А что собой представляют эти запросы?

     - Подготовка таких ходатайств - дело непростое и ответственное, так как небольшая неточность с нашей стороны или, допустим, неполное название организации, фамилии свидетеля могут стать поводом для отказа в исполнении. А это задержка на три-четыре месяца - вновь направляй документы через МИД и жди ответа. Поэтому мы не спешили с направлением ходатайств - собирали, анализировали информацию, пытались обнаружить как можно больше обстоятельств, для выяснений которых требовалась помощь правоохранительных органов других стран. Однако нужно прямо сказать, что информации, которая могла бы быть использована в нашем деле, в ответ на свои ходатайства мы пока не получили.

     - Вы приняли дело к своему производству почти полтора года назад - через десять дней после катастрофы. Что особенно врезалось в память?

     - Самый запоминающийся день, конечно, 25 октября прошлого года - первый спуск внутрь лодки. Следственная группа во главе с генерал-лейтенантом юстиции Яковлевым в средствах индивидуальной защиты проникла в девятый отсек через технологический вырез в восьмом. Входили с замиранием сердца. Не от того, что концентрация угарного газа в отсеке многократно превышала норму, а ноги - по колено в масле. Мысли были о другом: вот он, объект, и где-то тут ответы на мучавшие нас загадки. По большому счету, мы мало продвинулись на тот момент к ответу на вопрос о первопричине трагедии. Следствие много сделало, чтобы исключить (собрали для этого доказательства) все, что не имеет причинно-следственной связи с катастрофой. Но тогда, в октябре, мы получили возможность самостоятельно обследовать главный объект - сам крейсер.

     - Как отразился на вашей работе приезд в Росляково Генерального прокурора?

     - Это нас здорово поддержало. И в моральном, и в организационном плане. Генеральный прокурор взял на себя очень важные на том этапе функции взаимодействия с руководителями различных ведомств, флота, дал возможность нам, следователям, заниматься прямыми обязанностями - исследовать корабль. А на начальном этапе он лично руководил производством осмотра.

     - Вопреки ожиданиям сравнительно быстро проводилось опознание тел погибших в кормовых и центральных отсеках "Курска". Вы на это рассчитывали?

     - Мы просто тщательно готовились. И, как только "Курск" поставили в док, нашей первой задачей стало обнаружение, осмотр и эвакуация тел погибших моряков. За каждым отсеком были закреплены от четырех до шести прошедших специальную подготовку следователей, что позволило работать в круглосуточном режиме. Мы с напарником - следователем по особо важным делам Сергеем Михайловичем Чернышовым - условно разделили корабль по зонам ответственности и постоянно находились на объекте. А непосредственно координировали работу следственной группы в те дни генерал-лейтенант юстиции Юрий Петрович Яковлев и полковник юстиции Андрей Альфредович Майоров - заместитель начальника следственного управления ГВП.

     - Генеральный прокурор как-то обмолвился, что не все следователи оказались готовы к такой работе...

     - Это относилось скорее к стадии отбора в нашу группу. Все прикомандированные проходили тщательный медицинский осмотр. И несколько человек по состоянию здоровья действительно не были допущены к работам внутри "Курска", хотя и стремились попасть к нам в группу. А такого, чтобы кто-то сам отказался, не было. Зато могу другие примеры привести, когда следователей только силой можно было заставить пойти отдыхать - свою смену отработали и еще по нескольку часов прихватывали... Назову лишь два имени: Мезенов Андрей Александрович и Сергей Сергеевич Козьменко - оба временно прикомандированы из прокуратуры Северного флота. Очень профессионально и добросовестно работали.

     - Кто-то из родственников погибших был допущен к лодке?

     - Этот вопрос находился в компетенции штаба Северного флота, мы лишь давали согласие. Насколько мне известно, был допущен достаточно узкий круг родственников-офицеров, до настоящего времени проходящих службу на Северном флоте. Для передачи в семьи личных вещей погибших в штабе флота создана специальная военно-мемориальная группа, которой мы передаем предметы после их осмотра.

     - Установлено имя подводника, чьи останки обнаружены в районе командирской каюты и первоначально были приняты за останки Геннадия Лячина?

     - Это мичман Чернышов.

     - А в девятом отсеке найдены все, кого перечислил Колесников? Предположение, что кто-то мог выйти через аварийный люк, не подтвердилось?

     - Никто не вышел.

     - Люк оказался поврежден? Поэтому и спасательный снаряд не мог к нему пристыковаться?

     - Повреждения есть, в том числе и такие, которые, по мнению специалистов, могли влиять на работу спасательных аппаратов. Однако перед нами встал новый вопрос: когда эти повреждения произошли? То ли они были на момент трагедии, то ли люк был поврежден во время самой спасательной операции. В настоящее время проводятся различные следственные эксперименты, к участию в которых привлечены специалисты многих предприятий и ведомств. На самой комингс-площадке есть две небольшие царапинки, которые, по мнению специалистов, существенного влияния на присос оказать не могли. Есть ряд других, на наш взгляд, недостатков, о которых говорить пока рано. Но нами уже истребованы акты государственных испытаний "Курска".

     - Выходит, несовершенна сама система аварийного покидания корабля? И это относится не только к "Курску"?

     - Насколько мне известно, устройства комингс-площадки и спасательного люка на всех лодках третьего поколения одинаковы. В связи с этим мы планируем осмотреть с участием специалистов несколько подводных лодок и провести эксперименты по присосу. Только после этого можно будет делать выводы.

     - Реактор на "Курске" заглушен автоматически?

     - По утверждению специалистов - да. Тот факт, что радиационный фон нормальный, говорит сам за себя. В реакторном отсеке мы никого не обнаружили - оттуда все ушли в девятый. Документация на пульте ГЭУ только техническая, она не дает никаких дополнительных сведений - все по плану учений. Переходный люк в шестой отсек от пятого "бис" был закрыт, и в зубья кремальерного кольца положен болт: открыть снаружи, со стороны 5-го "бис", было невозможно. Тело одного погибшего найдено в 5-м "бис" отсеке рядом с запорной ручкой - открыть он не смог... Такие у подводников жесткие правила.

     - Как сейчас организованы работы на "Курске"?

     - Посменно с восьми утра до полуночи. В каждой бригаде два следователя, представитель "Рубина", командир отсека (прикомандированный с аналогичного корабля), технические работники завода - газосварщики, рабочие с "болгарками". В том месте, где мы сейчас находимся, полностью спрессованные металлические конструкции. Все смещено со своих мест и деформировано.
     Представьте силу ударной волны: многотонное оборудование, которое по штатной схеме располагается в третьем отсеке в районе 42-го шпангоута, вместе с палубой (!) смещено к 47-му приблизительно на три метра. Все вместе с палубным настилом завернуто и опрокинуто. Некоторые стеллажи торпед из первого отсека впечатаны в потолок в районе третьего.
     Поэтому продвигаемся медленно, в буквальном смысле сантиметр за сантиметром. То, что было в воде, намокло, теперь сковано льдом - приборы, обрывки кабеля, документы, фрагменты человеческих тел. И все это зажато искореженными металлическими конструкциями из стали и высокопрочных сплавов. Кроме того, есть ограничения при подаче электричества в отсек.

     - Чтобы, упаси бог, в третий раз не рвануло?

     - Да, потому что и крылатые ракеты еще на борту, и взрывчатка под завалами. К этому времени из второго и третьего отсеков извлечено более 700 килограммов взрывчатых веществ - в основном это осколки боевых отделений (БЗО) разрушенных торпед. Причем один фрагмент фугасной смеси был ровно 250 кг.
     Продвигаться быстрее нельзя и потому, что следователи должны все тщательно фиксировать. Каждый фрагмент металла, каждый предмет могут нести в себе огромную смысловую нагрузку. Нам известно, где и в каких местах должны располагаться конкретные приборы. И мы их целенаправленно ищем. Уже в начале осмотра носовых отсеков стало ясно, что не вся документация уничтожена. Вслед за взрывом в отсеки хлынула вода - это остановило развитие пожара. Есть основания надеяться, что мы сможем найти вахтенные журналы - они находились во втором отсеке. А все, что было во втором, фактически впечатано в третий.

     - А много ли шансов, что в вахтенном журнале, даже если он сохранился, обнаружится ключ к разгадке того, с чего все началось?

     - По мнению специалистов, обязательно должны быть записи, подтверждающие или снимающие вопросы, которые поставлены следствием. Дело в том, что взрыв на "Курске" произошел примерно за час до расчетного времени торпедной атаки, как это предусматривалось планом учений. Корабли, обозначающие противника, еще не вышли в заданную точку. Какие в это время на "Курске" отдавались команды? Какая боевая готовность была объявлена? Какие команды отдавал командир БЧ-3, что делали его подчиненные в торпедном отсеке? Если подозрение на конкретную торпеду - какие с ней были манипуляции? И так далее.

     - Если на "Курске" вошли с кем-то в гидроакустический контакт, это тоже могло быть зафиксировано?

     - Обязательно. Более того, в этих случаях производится классификация объекта, вычисляется расстояние до него, определяется курс. Все эти данные записываются как в вахтенный журнал центрального поста, так и в вахтенный журнал гидроакустика. Мы обнаружили в третьем отсеке "Курска" самописец гидроакустического комплекса. Экспертиза его ленты позволила установить ряд событий и обстоятельств, имевших место двенадцатого августа. Но, к сожалению, часть ленты уничтожена взрывом и новой информации о причине трагедии она не дает.

     - Как утверждают некоторые члены правительственной комиссии, со ссылками на экспертов "Рубина", им уже абсолютно ясно, как развивались события на "Курске" после первого взрыва...

     - Мы работаем в контакте с ЦКБ "Рубин" и другими организациями, входящими в состав правительственной комиссии или действующими по ее заданиям.
     Но у следствия в настоящее время нет информации о том, что кому-то абсолютно ясно, как развивались события на "Курске" после первого взрыва. Тем более что, по мнению специалистов, второй взрыв где-то уничтожил, а где-то исказил следы первого. В настоящее время по делу назначена пожарно-техническая экспертиза, производство которой поручено экспертам Российского федерального центра судебных экспертиз. Экспертам была предоставлена возможность исследовать ряд предметов и фрагментов непосредственно на корабле.
     По ее окончании можно будет делать какие-либо выводы об обстоятельствах, связанных с пожаром как в первом, так и в девятом отсеках. Ведь только после обнаружения и исследования следов горения и копоти на фрагментах первого отсека эксперты смогут однозначно ответить, был ли пожар, и если да, то от чего и какой температурой сопровождался.

     - Но ведь говорят же: взорвалась торпеда в торпедном аппарате...

     - Версия о взрыве торпеды в торпедном аппарате нами тщательно отрабатывается. Но при этом до настоящего времени нет ответов на самые важные вопросы, которые бы однозначно раскрыли как тайну первого взрыва, так и последующих событий. Дело в том, что следствие интересуют даже такие моменты, как то, какая именно торпеда взорвалась второй и почему? Все сведения, поступающие к нам от специалистов, анализируются и проверяются иногда с привлечением других экспертов.

     - Известно, что одновременно с запиской Дмитрия Колесникова была найдена еще одна. Можете ли сказать, кто ее написал и почему не разглашается содержание?

     - В двух словах. Автор записки установлен, но она признана вещественным доказательством и приобщена к материалам дела. Сведения, которые указаны в ней, были тщательно проверены при осмотре девятого отсека. Многое не подтвердилось.

     - Например?

     - В записке указывалось на то, что заканчиваются кассеты регенерации, а на штатном месте были обнаружены двенадцать нетронутых коробок с ними. Вызывает удивление и то, что съемный трап к спасательному люку не был установлен, а лежал в зачехленном виде на штатном месте. Так что вопросов перед следствием еще очень много. Поэтому прошу: не торопите нас с ответами.

Слушал и задавал вопросы
Александр ЕМЕЛЬЯНЕНКОВ