ЭКОНОМИКА И БИЗНЕС

№1(416) от 17.01.2005

Алексей Тихонов-кислярский

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ КАТАСТРОФА

Рост количества катастроф объясняется деятельностью человека. И если в ближайшем будущем не будет создан новый международный порядок, способный поставить под контроль результаты этой деятельности, стихийные бедствия разорят мировой страховой бизнес и опустошат казначейства небогатых стран.

Прошлый год стал рекордным по количеству природных катастроф, числу погибших и экономическим потерям для человечества.



По данным швейцарской перестраховочной компании Swiss Re, которая подвела итоги страхового года в середине декабря (как выяснилось — чрезвычайно предварительные), в 2004 году в мире погибли 21 тыс. человек, а экономические потери составили $105 млрд. Лидер мирового рынка перестрахования германская Munich Re поднимает планку экономических потерь еще выше — до уровня $130 млрд. Масштабы потерь от землетрясения и цунами 26 декабря страховщики пока оценивают очень осторожно. «Небывалый год, — вздыхает профессор климатологии и «по совместительству» руководитель департамента исследований георисков компании Munich Re Питер Хоппе, — четыре урагана вблизи Штатов и 10 тайфунов в Японии». Профессор ни минуты не колеблется в установлении причин такой волны ненастий: «Деятельность человека», — поясняет он «Профилю». Действительно, если взглянуть на катастрофическую динамику последних десятилетий, невозможно не заметить страшной тенденции — растет не только количество рукотворных катастроф, вместе с ними поднимается волна и природных бедствий. Но, как считает Питер Хоппе, руководители многих государств эту динамику склонны не замечать. Лучше всего об этом говорит история с подписанием Киотского протокола. «Пока такие страны, как США или Саудовская Аравия, будут думать только о своих интересах, никакого продвижения вперед ожидать не следует», — считает Хоппе. Последний климатологический конгресс, прошедший в конце минувшего года в Буэнос-Айресе, и вовсе закончился провалом. Символично, что спустя несколько дней природа предъявила счет.



«Нет, нет, — успокаивает нас Ансельн Фмолка, руководитель департамента землетрясений Munich Re, — никакой связи между человеком и землетрясениями не обнаружено». Хотя эксперт тут же оговаривается: «За некоторыми исключениями. Двигать почвы способны масштабные проекты по строительству дамб и созданию искусственных водоемов». В России таких дамб и водоемов хватает, но Фмолка уверен, что советские специалисты рассчитывали все правильно. Георисками в Munich Re занимаются 25 человек. Это не простое увлечение — около 95% всех страховых требований по катастрофам прошлого года было вызвано именно естественными событиями (если этот термин вообще уместен сегодня по отношению к атмосферным катаклизмам). Общая сумма страховых выплат (до событий 26 декабря) оценивается в $42 млрд. Самым дорогим для страховщиков оказался «Иван», после которого страховщики выплатили $11 млрд. Ураганы «Чарли», «Фрэнсис» и «Джоан» в совокупности добавили к этому счету еще $16 млрд. Потери от террора, конечно, способны поражать наше воображение, но именно погода угрожает страховщикам. В борьбе за выживание мировой страховой бизнес даже нашел себе новое местожительство. Центр перестрахования после знаменитого урагана «Эндрю» (который положил начало новейшей катастрофической истории) переместился на Бермуды, где появилось сразу множество новых перестраховочных фирм, использующих инновационные финансовые инструменты в борьбе с катаклизмами.



К сожалению, сегодня страхование имущества остается уделом очень богатых людей. Эксперты страхового бизнеса говорят в основном о человеческом измерении катастрофы в Индийском океане. Потому что страховые потери, видимо, будут невысокими — волна разрушила лишь многочисленные прибрежные поселения, не затронув промышленные объекты. А небогатые люди, как показывает опыт, не слишком склонны страховать свое имущество от природы. Они доверяют это важное дело государству. Поэтому даже в Японии, когда в 1995 году в городе Кобэ за 14 секунд землетрясение уничтожило собственности на $100 млрд. (примерно сумма всей внешней задолженности России и СССР), сразу выяснилось, что только часть имущества была застрахована. «Все знали, что это сейсмоопасный район, но это не стало причиной для страхования», — пишут эксперты Swiss Re в специальном докладе о естественных катастрофах. Впрочем, причины японской «беспечности» понятны: в стране имеется специальный госфонд страхования от землетрясений, который может позволить себе содержать богатое государство.



В Таиланде и Индонезии подобных фондов нет. И в России нет. Но люди у нас по-прежнему доверяют государству, несмотря на то, что оно не слишком честно вело себя в финансовом отношении со своими гражданами в XX веке и вообще отказалось от формальных обязательств в последние годы. «Сейчас, по закону, государство не обязано никому ничего выплачивать, — объясняет Артем Фролов, руководитель департамента страхования имущества компании «Ренессанс Страхование». — Все, что оно выплачивает, можно оценивать лишь как жест доброй воли». Российский страховой бизнес «не заметил» землетрясения на Сахалине, которое уничтожило 28 мая 1995 года поселок Нефтегорск и более двух тысяч его жителей. Потому что все расходы взяла на себя государственная власть. Российские граждане стараются не страховать свое имущество, а если и страхуют, то всячески стараются занизить его стоимость (снижая таким образом выплату страховой премии). В результате, как нам пояснили в «Росгосстрахе», выплаты даже по застрахованным домам, уничтоженным наводнениями прошлой весны, не превышали, как правило, 15 тыс. рублей. На такие деньги новый дом не построишь даже в провинции. Уровень охвата страхования имущества составлял в советские времена 30—40%, но за последние десятилетия он снизился, по оценкам Артема Фролова, «на один, а то и два порядка». В самой рискованной зоне, на Дальнем Востоке, новые страховщики вообще представлены мало. По-настоящему представлен здесь только один страховщик — «Росгосстрах», который и тянет советское наследие недооцененной собственности. Исключения составляют лишь масштабные новые региональные проекты.



Но крупнейший из них — освоение Сахалинского шельфа — страхуют уже международные гиганты, российские компании в этих проектах только участвуют. В Москве, где нет землетрясений, но случаются другие погодные ненастья, ситуация несколько иная. После знаменитого урагана 1998 года увеличилось число людей, страхующих машины от природных напастей. Но особого энтузиазма эта услуга не вызывает.



Цена пакета защиты от катаклизмов невысокая. Общая стоимость страховки от погоды оценивается в 0,025% от суммы страхуемого имущества. «Если, скажем, страхуется склад стоимостью в несколько миллионов долларов, то защита от погоды составит около $250 в год», — оценивает издержки Артем Фролов. Россия находится в уникальном положении. Мы, пожалуй, единственное государство, которое в целом выигрывает от глобального потепления. «Именно так, повышение температуры безусловно способствует росту вашей экономики», — признает профессор Хоппе. Но тут же мрачно добавляет: «Но сможет ли Россия воспользоваться плодами этого роста, если другие государства пострадают»?



Департамент георисков в Munich Re известен в мировом сообществе как департамент страха. Но, как показывают итоги года, теперь это подразделение правды. «Вряд ли мы научимся прогнозировать землетрясения в ближайшем десятилетии. Но мы сильно пострадаем, если не сможем ограничить свое влияние на атмосферу, которое способствует катаклизмам» — так примерно звучит приговор германских профессоровстраховщиков.



Но Киотский протокол по-прежнему вызывает споры между странами, а климатологический конгресс был сорван. Да и международная помощь пострадавшим странам часто ограничивается лишь обещаниями дать много денег. Обещали Ирану после недавнего чудовищного землетрясения миллиарды долларов, а дали в десятки раз меньше. То есть пока остается уповать только на удачу и тренироваться вбегать на возвышенность при первых признаках волнения водной глади.

http://www.profile.ru/items/?item=10523